В юридической литературе исполнение обязательства определяется как особая правопрекращающая (ремиссионная) двусторонняя вторичная сделка, включающая в себя волеизъявление сторон, направленное на исполнение обязательства. По мнению С.В. Сарбаша, исполнение, как сделка, не порождает никаких новых прав и обязанностей сторон по отношению друг к другу (т.е. не создает требования и долга). Правовым эффектом такой сделки является получение права на объект (для случаев, когда обязательство предусматривает передачу или создание прав) и прекращение обязательства исполнением14.
Основу сделок составляет действительно воля. Именно она создает сделку, и поэтому-то сделка считается волевым актом. Однако законодатель вынужден учитывать результат, который может привести к признанию примата воли по отношению к волеизъявлению. Когда говорят, что гражданский оборот есть совокупность сделок, то имеют в виду все же совокупность волеизъявлений15. Для гражданского оборота вопрос о волеизъявлении имеет особое значение, так как его участники судят о воле потенциального контрагента именно по волеизъявлению и с этим сообразуют собственные действия.
Изучение воли и волеизъявления необходимо и потому, что в юридической литературе появилось мнение о необходимости заимствования из английского права разделения договора купли-продажи и перехода права собственности16. Анализ германского и российского законодательства в сравнительно правовом аспекте также позволяет некоторым авторам сделать вывод, что концепция вещного договора как двухсторонней распорядительной сделки о переходе права собственности на недвижимость, господствующем в ФРГ, в целом, применима и к регулированию отношений по договорному приобретению недвижимости в РФ17.
По мнению К.С. Скловского, такой подход приводит к удвоению акта или передачи права18, так как первый раз воля на отчуждение, буквально – воля на то, чтобы вещь продавца стала вещью покупателя, содержится в сделке об отчуждении и нет необходимости, выражать продавцом волю на отчуждение при «передаче права». Удвоение, по мнению ученого, состоит в том, что вещь якобы отчуждается дважды: в момент заключения договора об отчуждении вещи и в момент передачи самой вещи. Оба акта в рамках таких представлений являются действительными сделками.
Для разрешения данного вопроса обратимся к рассмотрению связи между волей и действием как ее результатом. Акты, в которых существенным оказывается исключительно волевое содержание, называемые сделками, участники гражданского оборота совершают потому, что совершая такие действия, они желают достичь юридического результата. Сделка имеет специфику, состоящую в том, что она сама по себе вовсе не затрагивает ничего вещественного, материального, она создает связь только идеальную, юридическую. Как действие, лишенное полезной материальности, сделка принципиально отлична от иных актов, преследующих жизненные цели своей исключительной направленностью на будущее, на то, что возникает после сделки.
14 Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005. С.62-84.
15 Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Книга первая: Общие положения. 2-е изд. – М.:Статут, 2005. С.170.
16 Слыщенков В.А. Договор купли-продажи и переход права собственности: Сравнительно-правовое исследование. – М.: Статут, 2011.С.205.
17 Василевская Л.Ю. Вещные сделки по Германскому праву: Методология гражданско-правового регулирования. Автореф. дисс….к.ю.н. М.2004. С.121.
18 Скловский К.С. О природе сделки, передаче права и фикции действия. В сборнике статей «Основные проблемы частного права». /Отв. ред.
Бесспорное рассуждение Эннекцеруса о том, что достаточно выразить волю на «непосредственные последствия «сделки», а ко всем прочим, «косвенным» последствиям затем «приводит правопорядок», уточняет К.С. Скловский доводом о том, что все возникающие из действий сторон сделки последствия неуклонно создаются правопорядком именно в силу уже выраженной и не подлежащей пересмотру воли, в которой все последствия заранее содержатся19. Среди тех постулатов, которые и создают правопорядок, наряду с некоторыми иными, например, с запретом лишения лица права помимо его воли имеется и постулат недопущения изменения воли после совершения сделки. Должник (продавец) как указано в п.1 ст.396 ГК должен исполнить обязательство в натуре. Возможность требовать передачи вещи в случае отказа от исполнения договора.
После заключения сделки, все действия участников гражданского оборота правильнее будет квалифицировать как исполнение возникших обязательств – как сделки прекращающие обязательства, либо как поступки. Во втором случае на первый план выступает реальное качество акта исполнения, его полезность, которой принципиально лишена сделка. Но если акт исполнения не может быть тем фактом, с которым закон связывает переход права, то закон и должен указать иной способ передачи права.
Для этого используется, например, конструкция распорядительных сделок. Распорядительная сделка иногда понимается как чистый акт воли, направленный на передачу права. Кажется, что распорядительная сделка сохраняет лишь то свойство сделки, что она рассматривается как неполезное, невещественное действие.
Однако, как подчеркивает К.С. Скловский, ближайшее рассмотрение показывает, что это – не только не вещественное действие, но и вообще не действие, так как передача права осуществляется сама собой, т.е. без всякого движения, без всякого действия20.
Если иметь в виду, что сделка – всегда действие, а действия по передаче права не бывает, то приходится признать, что и распорядительная сделка (в том числе и вещный договор, о котором уже говорилось) – условная, фиктивная конструкция. Связь ее с реальностью проявляется лишь в том, что она, так или иначе, прибавляется, конечно, условно, к какому-либо факту. Этим фактом может быть передача вещи, но может быть и другой факт, избранный в этом качестве автором или законом.
Исторические корни распорядительной сделки лежат в институте римской традиции, суть которой состояла в передаче «владения вещью для переноса права собственности». По римскому праву, для совершения традиции между сторонами должно было быть достигнуто соглашение о переходе права собственности на вещь на основании какой-либо сделки: продажи, дарения, по которому традиция выступала в качестве заключительного акта исполнения договора. При этом, римское право отчетливо разграничивало обязательственный договор об отчуждении вещи (куплю-продажу) и само отчуждение в смысле перехода права собственности (передачу вещи). Отсутствие надлежащего основания для передачи вещи могло вызвать предъявление личного, а не вещного иска, что также являлось особенностью традиции как абстрактного договора и в дальнейшем получило свое развитие в некоторых европейских законодательствах. Поскольку традиция в отличие от договора, непосредственно устанавливала вещное право лица, то ее называли вещным договором, или договором, имеющим вещно-правовые последствия.
В связи с тем, что принцип абстракции отечественным законодательством не заимствован, говорить о необходимости введения в отечественное законодательство распорядительной сделки, особенностью которой является абстрактность, лишено логики. Распорядительная сделка как общая конструкция оправданна лишь удобством и, как любая фикция, должна вводиться законом. Какие же неудобства преодолевает эта фикция? Если оставить механизм передачи права только естественным свойствам сделки, то право будет всецело зависеть от сделки. Но если момент передачи права приурочивается не к сделке, а к другому факту, то укрепляется право, получив независимость от сделки. Отсюда такое свойство распорядительных сделок, как их абстрактность21.
Вообще говоря, если распорядительная сделка не абстрактна, смысла в этой конструкции, пожалуй, и не имеется. Видимо, именно поэтому рассуждения о распорядительных сделках в российском праве (обычно теория считает их казуальными; чаще всего это обнаруживается в интерпретации традиции) имеет довольно отвлеченный, в том числе от практики, характер).
Обсуждая механизм распорядительных сделок, мы должны перейти к другому обстоятельству. Такая сделка сама собой переносит право. Но мы уже могли видеть, что обязательства передачи права не бывает. Из этого мы можем заключить, что если конструкция распорядительной сделки используется для интерпретации исполнения обязательства, то мы снова получаем фигуру удвоения, сигнализирующую не только об отклонении от действительности, но и о нарушении сложившихся приемов установления фикции. И если достаточно, что волей установлено обязательство об отчуждении права, помимо этого специальных волевых актов, вновь подтверждающих это намерение, для передачи права не нужно, а точнее их не может быть. Поэтому договора об отчуждении права достаточно для перехода права, поскольку право не связано в обороте с вещью (как связано прежде всего право собственности).
19 К.С. Скловский Указ.соч. С. 286.
20 Скловский К.С. Указ.соч. С.288.
21 Крашенниников Е.А. Основные вопросы уступки требования // Очерки по торговому праву. Вып.6. Ярославль, 1999.
В этом случае сделка сама служит тем фактом, который рассматривается правопорядком как основание перехода права. Например, в силу п.4 ст.1234 ГК РФ моментом перехода исключительного права является момент заключения договора о распоряжении этим правом, если иное не предусмотрено договором и не требуется государственной регистрации22. Иной момент перехода права собственности установлен в п. 1 ст. 551 ГК РФ - это момент государственной регистрации права на недвижимое имущество. Фактическая передача, которая в доктрине права называется распорядительной сделкой, оформляется актом приемки-передачи, и чаще всего заменяется параграфом в договоре купли-продажи недвижимости.
Правовые последствия невыполнения обязательства по фактической передаче недвижимого имущества подкреплены действующим законодательством: можно обратиться в суд с иском о понуждении к государственной регистрации или с иском о признании права собственности на недвижимую вещь. Труднее обстоит дело, если заключен предварительный договор купли-продажи, но и здесь есть возможность обратиться с иском в суд о понуждении заключения договора купли-продажи, хотя и в ограниченный законом годичный срок.
Таким образом, передача недвижимой вещи не стоит во главе при отчуждении недвижимости, главное - государственная регистрация и получение свидетельства о праве собственности. Обоснованно ли разделять обязательство и переход собственности, если в распространенной ситуации купли-продажи за наличные отчуждение заменяет и вытесняет обязательственный договор? В чем состоит оправдание обязательственной конструкции купли-продажи в германском праве, являющимся наиболее близким отечественному правопорядку. Квалификация передачи вещи в качестве реального акта (поступка), но не сделки, как в немецком праве, не только не исключена, но и более последовательна в проведении взгляда на сделку как на акт неутилитарный, о чем уже говорилось (передача вещи имеет, очевидно, непосредственную полезность). Поэтому она кажется предпочтительной, в том числе – по сравнению с квалификацией исполнения как сделки по прекращению обязательства. 23.
Таким образом, следует сделать вывод, что передача недвижимого имущества по законодательству России в гражданско-правовую конструкцию приобретения права собственности на недвижимость по договору не входит (в отличие от приобретения права собственности на движимые вещи). В отечественном законодательстве только государственная регистрация является возникновением права собственности на недвижимость.
Вывод о том, что гражданский оборот завершается фактическими действиями, сделан В.А. Беловым, из анализа п.1 ст. 129 ГК РФ. Слово отчуждение, по мнению ученого, обозначает, во-первых, действие, а во-вторых, результат такого действия, в результате осуществления которого нечто, бывшее прежде (до совершения этого действия) своим, становится чужим. Иначе говоря, отчуждать - значит отделять или отдалять нечто от себя, из своего превращать в чужое, из собственного делать не собственным, принадлежащим другим лицам24. И в этом смысле отчуждение - антоним присвоения. Если верно, что отчуждение противоположно присвоению, то закономерно заключить, что отчуждение - понятие не юридическое, а чисто фактическое. Значит, вопрос об "отчуждении в гражданском праве" следует понимать не в смысле установления значения этого понятия как гражданско-правовой категории, а в смысле определения фактического содержания этого понятия и его гражданско-правового (юридического в более широком смысле слова) значения. Термины "присвоение" и "отчуждение", будучи отглагольными существительными, употребляются для обозначения, как определенных действий, так и результатов этих действий.
С учетом изложенного, законодательство о фактическом исполнении действий в целях реализации определенных договором субъективных прав и обязанностей требует совершенствования.
22 Павлова Е.А. Договоры о распоряжении исключительным правом. Комментарий к постановлению Пленума ВС РФ и Пленума ВАС РФ от 26 марта 2009 г. № 5/29 «О некоторых вопросах, возникающих в связи с введением в действие части четвертой Гражданского кодекса Российской Федерации» // Вестник ВАС РФ. 2009. № 9. С.65.
23 Слыщенков Указ.соч. С.207.
24 Белов В.А. Объект субъективного гражданского права, объект гражданского правоотношения и объект гражданского оборота: содержание и соотношение понятий.В сб Объекты гражданского оборота: Сборник статей /отв.ред. М.А.Рожкова. – М.: Статут, 2007. С. 74..
Список литературы
1. Белов В.А. Объект субъективного гражданского права, объект гражданского правоотношения и объект гражданского оборота: содержание и соотношение понятий. В сб Объекты гражданского оборота: Сборник статей /отв. ред. М.А. Рожкова. – М.: Статут, 2007.
2. Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право: Книга первая: Общие положения. 2-е изд. – М.:Статут, 2005.
3. Василевская Л.Ю. Вещные сделки по Германскому праву: Методология гражданско-правового регулирования. Автореф. дисс….к.ю.н. М. 2004.
4. Слыщенков В.А. Договор купли-продажи и переход права собственности: Сравнительно-правовое исследование. – М.: Статут, 2011.
5. Скловский К.С. О природе сделки, передаче права и фикции действия. В сборнике статей «Основные проблемы частного права». /Отв. ред. В.В. Витрянский и Е.А. Суханов. – М.: Статут, 2010.
6. Сарбаш С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005.
"Законодательство и экономика", 2008, N 3
В условиях стабилизации и укрепления курса рубля по отношению к доллару США и евро создались благоприятные предпосылки для проведения мероприятий по обеспечению полной конвертируемости рубля, что, в свою очередь, повлекло отмену с 1 января 2007 г. норм Федерального закона от 10 декабря 2003 г. N 173-ФЗ "О валютном регулировании и валютном контроле" <1> (далее - Закон о валютном регулировании), предусматривавших особые правила проведения валютных операций между резидентами и нерезидентами.
<1> СЗ РФ. 2003. N 50. Ст. 4859.
Усиление частноправовой составляющей регулирования валютных правоотношений обусловливает необходимость его рассмотрения с точки зрения науки гражданского права. В настоящей статье рассматривается понятие и правовая природа исполнения обязательства в иностранной валюте, определение которых является необходимым условием для дальнейшего изучения особенностей гражданско-правового регулирования платежей в иностранной валюте, выработки предложений по совершенствованию действующего гражданского и валютного законодательства, а также рекомендаций хозяйствующим субъектам, осуществляющим внешнеэкономическую деятельность.
В целях настоящей статьи под обязательством в иностранной валюте понимается гражданско-правовое отношение, в котором должник обязан передать кредитору в качестве законного платежного средства (уплатить) иностранную валюту, а кредитор вправе требовать от должника исполнения данной обязанности.
На практике наиболее распространенным способом прекращения обязательств является надлежащее исполнение (п. 1 ст. 408 ГК РФ). В целом исполнение характеризуется с двух сторон: как реальное (совершение действий, которые составляют его предмет или воздержание от совершения определенных действий) и как надлежащее (соблюдение требований, которые определяют, кто и кому должен произвести исполнение, а также каким предметом, когда, где и каким способом) <2>. В отношении денежных обязательств надлежащим исполнением, по мнению Л.А. Новоселовой, является совершение действий по передаче кредитору денежных средств в порядке, установленном условиями обязательства, при соблюдении условий о месте, времени, субъекте исполнения <3>. Как следует из ст. 309 и других статей гл. 22 ГК РФ, исполнение является надлежащим, если оно соответствует условиям обязательства, требованиям закона, иных правовых актов, а при их отсутствии - обычаям делового оборота и иным обычно предъявляемым требованиям к лицам, осуществляющим и получающим исполнение, предмету, сроку, месту и способу исполнения. Соответственно, исполнение обязательства в иностранной валюте состоит в совершении должником платежа кредитору на всю сумму обязательства надлежащим предметом, в надлежащем месте, в надлежащий срок и надлежащим способом. Реальное исполнение такого обязательства составляет платеж. В.А. Белов понимает под платежом вручение должником кредитору наличных денег в сумме, составляющей предмет денежного обязательства <4>. С точки зрения Л.А. Новоселовой, платеж может осуществляться и в безналичной форме, которая является разновидностью уступки права требования <5>. В тех случаях, когда Закон о валютном регулировании допускает расчеты наличной иностранной валютой, платеж заключается в передаче в собственность кредитора наличных денежных знаков.
<2> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: Общие положения: Изд. 2-е, завод 6-й (стереотипный). - М.: Статут, 2003.
<3> Новоселова Л.А. Проценты по денежным обязательствам. Изд. 2-е., испр. и доп. - М.: Статут, 2003.
<4>
<5> Новоселова Л.А. Проблемы гражданско-правового регулирования расчетных отношений: Автореф. дис. ... докт. юрид. наук. - М., 1997.
Но предметом обязательства в иностранной валюте являются не только наличные средства, выраженные в денежной единице соответствующего государства. В силу п. 1 ст. 140, п. 2 ст. 861 ГК РФ, ч. 2 и 3 ст. 14 Закона о валютном регулировании расчеты по обязательствам в иностранной валюте должны производиться в безналичной форме, за исключением случаев, прямо предусмотренных законом. Поэтому платеж следует рассматривать как передачу иностранной валюты в качестве законного платежного средства, которая может осуществляться как в наличной, так и в безналичной форме.
В связи с тем что надлежащий платеж влечет прекращение обязательства, возникает вопрос о его месте в системе юридических фактов. Г.Ф. Шершеневич подразделял всю совокупность юридических фактов на события и действия, указывая, что "действия разделяются на два вида: сделки и правонарушения" <6>. О.А. Красавчиков предложил делить юридические факты на события и действия; действия - на правомерные и неправомерные; правомерные действия - на юридические акты и юридические поступки <7>. Безусловно, платеж является правомерным действием, а ответ на вопрос о том, к какой классификационной группе правомерных действий он принадлежит, зависит от определения правовой природы исполнения как юридически значимого обстоятельства, влекущего прекращение обязательства.
<6> Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. - М., 1912.
<7> Красавчиков О.А. Теория юридических фактов в советском гражданском праве: Автореферат диссертации кандидата юридических наук. - Свердловск, 1950.
Наиболее распространенным правомерным действием в гражданском праве является сделка. Сделками в соответствии со ст. 153 ГК РФ признаются действия граждан и юридических лиц, направленные на установление, изменение или прекращение гражданских прав и обязанностей.
Доктринальное определение понятия "сделка" в теории гражданского права всегда являлось предметом исследований. В корневой системе цивилистики - римском праве - общего понятия сделки выработано не было <8>. Д.И. Мейер понимал под юридической сделкой "всякое юридическое действие, направленное к изменению существующих юридических отношений" <9>. Он отмечал два существенных для сделки условия. Во-первых, сделка должна произвести изменения в существующих юридических отношениях. Во-вторых, она должна быть направлена на изменение существующих юридических отношений. О.Н. Садиков определяет сделки как "наиболее распространенные юридические факты, влекущие возникновение и прекращение гражданских прав и обязанностей" <10>. В качестве основных характеристик сделки он указывает на волевой характер сделки, который выражается в ее направленности на достижение определенного правового результата; правомерность и свободное совершение - своей волей и в своем интересе. А.М. Эрделевский рассматривает сделку как "волевое правомерное юридическое действие субъектов (участников) гражданских правоотношений" <11>. Дополнительно названный автор отмечает направленность воли лица при совершении сделки на достижение определенного правомерного правового результата, который заключается в установлении, изменении или прекращении гражданских прав и обязанностей. Р.О. Халфина считает, что "любая сделка представляет собой набор определенных "юридических признаков", "свойств", позволяющих, во-первых, отграничить ее от явлений, сходных со сделкой, а во-вторых, правильно оценить правовой эффект (результат) сделки" <12>. В качестве таких признаков она выделяет: правомерность; со ссылкой на ст. ст. 6, 10, 169 ГК РФ - соответствие сделки основополагающим нравственным нормам; выражение вовне как действия граждан и юридических лиц; свободу воли, намерения лица совершить сделку; единство воли, намерения лица совершить сделку и волеизъявления, поведения лица, в котором эта воля получает внешнее выражение; направленность на достижение определенного результата, а именно на наступление определенных правовых последствий прежде всего для сторон сделки. По мнению М.В. Телюкиной, сделка представляет "собой действие субъекта гражданских правоотношений, направленное на установление, изменение, прекращение гражданских прав и обязанностей" <13>. Исходя из буквального толкования соответствующих статей ГК РФ, она в качестве главного признака сделки отмечает направленность на возникновение, изменение, прекращение правоотношений. В учебнике гражданского права под редакцией А.П. Сергеева и Ю.К. Толстого (автор главы - М.В. Кротов) понятие сделки дается путем перечисления характерных признаков: "а) сделка - волевой акт, т.е. действия людей; б) это правомерные действия; в) сделка направлена на возникновение, прекращение или изменение гражданских правоотношений; г) сделка порождает гражданские правоотношения, поскольку именно гражданским законом определяются те правовые последствия, которые наступают в результате совершения сделок" <14>. В.С. Ем относит к сделкам осознанные, целенаправленные, волевые действия физических и юридических лиц, совершая которые они стремятся к достижению определенных правовых последствий <15>. Следовательно, сделка - это разновидность юридического факта - правомерный волевой акт субъекта гражданского права, совершаемый, как правило <16>, свободно (т.е. своей волей и в своем интересе) и направленный на достижение определенного правового результата.
<8> Гримм Д.Д. Лекции по догме римского права. - СПб., 1907.
<9> Мейер Д.И. Русское гражданское право. - М.: Статут, 1997.
<10> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный). Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации. Изд. 3-е, испр., доп. и перераб. с использованием судебно-арбитражной практики / Руководитель авторского коллектива и ответственный редактор - доктор юридических наук, профессор О.Н. Садиков. - М.: Контракт; ИНФРА-М, 2005.
<11> Научно-практический комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Под ред. В.П. Мозолина, М.Н. Малеиной. - Издательство "Норма", 2004.
<12> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный) / Под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. - Издательство "Юрайт", 2004.
<13> Телюкина М.В. Понятие сделки: теоретический и практический аспекты // Адвокат. 2002. N 8.
<14> Егоров Н.Д., Елисеев И.В. и др. Гражданское право: Учеб. 3 т. Т. 1. 6-е изд., перераб. и доп. / Отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. - М.: ТК Велби, Изд-во "Проспект", 2003.
<15> Гражданское право: общая часть. Учеб. 4 т. Т. 1 / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. - 3-е изд., перераб. и доп. - М.: Волтерс Клувер, 2004.
<16> Законом может быть предусмотрено понуждение к совершению сделки. Например
, заключение договора в обязательном порядке (ст. 445 ГК РФ).
К другому виду правомерных действий относятся юридические поступки. О.А. Красавчиков определял юридические поступки как правомерные юридические действия, с которым нормы права связывают юридические последствия независимо от того, было ли направлено действие на указанные последствия или нет <17>. Отличием сделок от юридических поступков является направленность первых на достижение определенного правового результата: "Правовые последствия юридических поступков наступают в силу закона, независимо от намерения совершающих их лиц и наличия у них дееспособности" <18>.
<17> Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве // Категории науки гражданского права. Избранные труды. В 2 т. Т. 2. - М.: Статут, 2005.
<18> Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный). Институт законодательства и сравнительного правоведения при Правительстве Российской Федерации. Изд. 3-е, испр., доп. и перераб. с использованием судебно-арбитражной практики / Руководитель авторского коллектива и ответственный редактор - доктор юридических наук, профессор О.Н. Садиков. - Юридическая фирма "Контракт", Издательский дом "ИНФРА-М", 2005. Научно-практический комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный)/ Под ред. В.П. Мозолина, М.Н. Малеиной. - Издательство "Норма", 2004.; Комментарий к Гражданскому кодексу Российской Федерации, части первой (постатейный)/ Под ред. Т.Е. Абовой, А.Ю. Кабалкина. - Издательство "Юрайт", 2004.; Телюкина М.В. Понятие сделки: теоретический и практический аспекты // Адвокат. 2002. N 8.
В отношении квалификации исполнения в качестве того или иного вида правомерных действий мнения ученых разошлись. Е.А. Суханов считает, что исполнение - это правомерное и волевое действие (поведение) должника, направленное на прекращение имеющейся у него обязанности (долга), и представляющее собой сделку <19>. Данную точку зрения разделяет М.В. Кротов <20>. Представителем противоположной точки зрения является О.А. Красавчиков: "Важнейшим юридическим поступком... является исполнение должником лежащей на нем по обязательству имущественной (а в определенных случаях и неимущественной) обязанности" <21>. Позицию О.А. Красавчикова разделяет М.И. Брагинский <22>. В.А. Белов считает, что платеж не может рассматриваться в качестве сделки, ибо исполнение всегда прекращает обязательство, независимо от своей направленности: "Платеж представляет из себя не сделку, но юридический поступок" <23>. С точки зрения В.А. Бублика, использование иностранной валюты в качестве средства платежа может быть как самостоятельной сделкой (при расчетах посредством документарного аккредитива и инкассо), так и включаться в качестве расчетно-платежного элемента в состав внешнеэкономического обязательства (при использовании иных форм расчетов) <24>.
<19> Гражданское право. Учеб. в 2 т. Т. II. Полутом 1. / Отв. ред. проф. Е.А. Суханов. - 2-е изд., перераб. и доп. - М.: Волтерс Клувер, 2004.
<20> Егоров Н.Д., Елисеев И.В. и др. Гражданское право. Учеб. в 3 т. Т. 1 / Отв. ред. А.П. Сергеев, Ю.К. Толстой. - 6-е изд., перераб. и доп. - М.: ТК Велби, Изд-во "Проспект", 2003.
<21> Красавчиков О.А. Юридические факты в советском гражданском праве // Категории науки гражданского права. Избранные труды: в 2 т. Т. 2. - М.: Статут, 2005.
<22> Брагинский М.И., Витрянский В.В. Договорное право. Книга первая: общие положения: Издание 2-е, завод 6-й (стереотипный). - М.: Статут, 2003.
<23> Белов В.А. Денежные обязательства. - М.: АО "Центр ЮрИнфоР", 2001.
<24>
Различная правовая природа наличных и безналичных денег определяет особенности осуществления наличных и безналичных платежей во исполнение обязательства в иностранной валюте. При использовании наличной формы расчетов должник передает кредитору иностранную валюту как вещь, соответственно, платеж состоит в ее вручении (п. 1 ст. 224 ГК РФ). Для осуществления безналичного платежа по обязательству в иностранной валюте должник заключает с уполномоченным банком договор банковского счета. Только после этого становится возможным использование той или иной формы расчетов, предусмотренной договором (абз. 3 общей части Положения о безналичных расчетах, утвержденного Центральным банком РФ 3 октября 2002 г. N 2-П <25>). Основанием для перечисления денег с банковского счета должника являются: платежное поручение, заявление об открытии аккредитива и предоставление предусмотренных аккредитивом документов, платежное требование и распоряжение о его оплате (акцепт) либо только платежное требование, чек. В соответствии со ст. 3 Унифицированных правил и обычаев для документарных аккредитивов <26> и п. 4.1 Положения о безналичных расчетах документарный аккредитив является самостоятельной сделкой, обособленной от договора. На основании аккредитива возникает обязанность уплатить иностранную валюту, он может совершаться путем заключения договора банковского счета или дополнительного соглашения к уже заключенному договору (в частности, соглашения об открытии аккредитива). Содержание вытекающих из перечисленных сделок обязательств банка должника составляет обязанность произвести платеж. Осуществляемое в результате действий банка перечисление иностранной валюты составляет исполнение указанных сделок. Таким образом, должник, исполняя обязательство в иностранной валюте в безналичной форме, производит следующие действия: заключает соответствующий договор с банком или дополнительное соглашение к нему, направляет в банк платежное поручение, заявление об открытии аккредитива либо производит акцепт платежного требования, выдает чек. Банк же от имени должника осуществляет перевод иностранной валюты с его счета на корреспондентский счет банка кредитора. Заключение договора или дополнительного соглашения с банком, бесспорно, является сделкой, а иные указанные действия должника (в том числе по передаче наличной иностранной валюты), равно как и действия банка по списанию и зачислению иностранной валюты, основываясь на предложенной О.А. Красавчиковым концепции, следует рассматривать как юридические поступки. Следовательно, исполнение обязательства в иностранной валюте в наличной форме представляет собой юридический поступок, а в безналичной - совокупность сделок и юридических поступков. Итак, исполнение обязательства в иностранной валюте можно определить как совокупность правомерных действий (сделок и юридических поступков), влекущих передачу должником (третьим лицом, на которое возложено исполнение) кредитору (уполномоченному кредитором лицу) иностранной валюты в качестве законного платежного средства в наличной или в безналичной форме на всю сумму денежного обязательства надлежащим предметом, в надлежащем месте, в надлежащий срок и надлежащим способом.
<25> Вестник Банка России. 2002. N 74.
<26> Публикация Международной торговой палаты N 500 // Банковский бюллетень. 1994. N N 13, 14.
В арбитражной практике встречались случаи, когда нарушение валютного законодательства при осуществлении расчетов в иностранной валюте рассматривалось как основание для признания недействительным договора, во исполнение которого осуществлялся платеж. Так, в Постановлении Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 12 января 1998 г. по делу N 1-4017/13-577/97 признаны недействительными предварительный договор и договор подряда в силу нарушения требований валютного законодательства к порядку проведения валютных операций. В Постановлении Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 11 декабря 1997 г. по делу N 02-01/100 по тому же основанию признано ничтожным дополнительное соглашение об отсрочке платежа в иностранной валюте по экспорту. Напротив, в Постановлении от 4 декабря 1997 г. по делу N А56-6228/97 Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа указал, что нарушение установленного валютным законодательством порядка совершения валютных операций не обязательно влечет за собой недействительность договора, который предусматривает совершение таких операций. Обобщив практику применения законодательства о валютном регулировании и валютном контроле, Высший Арбитражный Суд РФ подчеркнул правомерность упомянутого вывода суда кассационной инстанции о том, что нарушения валютного законодательства в ходе исполнения гражданско-правового договора не влекут его недействительности <27>. Поскольку исполнение обязательства в иностранной валюте состоит из совокупности сделок и юридических поступков, постольку в случаях нарушения требований валютного законодательства применение норм права, содержащихся в ст. ст. 168, 167 ГК РФ, возможно только к сделкам должника с уполномоченными банками.
<27> Пункт 16 Информационного письма от 31 мая 2000 г. N 52 "Обзор практики разрешения арбитражными судами споров, связанных с применением законодательства о валютном регулировании и валютном контроле" // Вестник ВАС РФ. 2000. N 7.
Ответственность хозяйствующих субъектов за совершение не являющихся сделками действий по исполнению обязательства в иностранной валюте с нарушением актов валютного регулирования установлена Кодексом Российской Федерации об административных правонарушениях от 30 декабря 2001 г. N 195-ФЗ и является по своей природе публично-правовой. Несоответствие условий договора о порядке осуществления платежей в иностранной валюте предписаниям валютного законодательства является основанием для признания недействительной только той части сделки, которая касается исполнения возникшего на основании договора обязательства в иностранной валюте, если можно предположить, что сделка была бы совершена и без включения в договор недействительной ее части (ст. 180 ГК РФ). Так, до 1 января 2007 г. условие договора, заключенного между резидентом и нерезидентом, о платеже в иностранной валюте по операциям с внутренним ценными бумагами противоречило ч. 8 ст. 8 Закона о валютном регулировании, что являлось основанием для признания этой части сделки (а не договора в целом) ничтожной. В соответствии с п. 3 Информационного письма Президиума ВАС РФ от 4 ноября 2002 г. N 70 "О применении арбитражными судами статей 140 и 317 Гражданского кодекса Российской Федерации" <28> в таком случае платеж осуществляется в рублях в соответствии с п. 2 ст. 317 ГК РФ.
<28> Вестник ВАС РФ. 2003. N 1.
В соответствии с п. 2 ст. 167 ГК РФ при недействительности сделки каждая из сторон обязана возвратить другой все полученное по сделке. ВАС РФ в п. 7 Информационного письма от 31 мая 2000 г. N 52 истолковал понятие "полученное" как размер взыскания, который совпадает с суммой валютной операции, проведенной с нарушением валютного законодательства. Необходимо учитывать, что данное разъяснение относилось не к применению последствий недействительности сделок, не соответствующих валютному законодательству согласно ст. ст. 167, 168 ГК РФ, а исключительно к взысканию всего полученного по недействительным сделкам на основании п. 1 ст. 14 Закона РФ от 9 октября 1992 г. N 3615-1 "О валютном регулировании и валютном контроле" <29>. Данная мера являлась по своей природе административной ответственностью за противоправное поведение и не преследовала цели восстановить имущественное положение нарушителя (Постановление Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа от 15 сентября 1999 г. по делу N А56-15665/99). Действующий на сегодняшний день Закон о валютном регулировании не содержит норм, непосредственно устанавливающих ответственность за его нарушение. Статья 25 данного Закона содержит отсылочную норму о том, что резиденты и нерезиденты, нарушившие положения актов валютного законодательства Российской Федерации и актов органов валютного регулирования, несут ответственность в соответствии с законодательством Российской Федерации. В настоящее время норма, аналогичная по содержанию п. 1 ст. 14 Закона РФ от 9 октября 1992 г. N 3615-1 "О валютном регулировании и валютном контроле", в законодательных актах, регламентирующих ответственность за нарушение валютного законодательства, отсутствует. Поэтому при применении последствий недействительности сделок, не соответствующих валютному законодательству, в соответствии со ст. ст. 167, 168 ГК РФ понятие "полученное по сделке" должно толковаться с позиций цивилистики без учета разъяснения, содержащегося в п. 7 Информационного письма ВАС РФ от 31 мая 2000 г. N 52.
<29> Российская газета. 1992. N 240.
Использование иностранной валюты в качестве средства платежа в силу п. 9 ч. 1 ст. 1 Закона о валютном регулировании является валютной операцией. Теоретическая и практическая значимость квалификации тех или иных действий хозяйствующих субъектов в качестве валютной операции, которая состоит в распространении на них предписаний валютного законодательства, требует определить понятие "валютная операция". В связи с тем что Закон о валютном регулировании не устанавливает легального определения этого понятия, в юридической литературе предлагаются различные доктринальные варианты. Н.Ю. Ерпылева понимает под валютными операциями комплекс действий резидентов и нерезидентов, совершаемых с валютными ценностями, как правило, в форме различного рода сделок, существенной чертой которых выступает движение валютных ценностей в виде перехода права собственности на них и (или) их физического перемещения <30>. С данным определением соглашается В.А. Бублик, уточняя, что важным признаком валютных операций является их урегулированность не только нормами национального гражданского права и законодательства о валютном регулировании, но и международного частного права <31>. А. Ялбулганов и Е. Шаманова рассматривают валютные операции как юридически значимые действия субъектов публичного и частного права, как связанные, так и не связанные с заключением сделок, ведущие либо к изменению субъекта права собственности на валютные ценности, валюту Российской Федерации или внутренние ценные бумаги, либо к трансграничному перемещению валютных ценностей, валюты Российской Федерации или внутренних ценных бумаг, либо к международному переводу валютных ценностей, валюты Российской Федерации или внутренних ценных бумаг, либо к переводу валюты Российской Федерации, внутренних и внешних ценных бумаг в пределах Российской Федерации нерезидентами <32>. В.А. Трапезников считает, что валютные операции - предусмотренные законодательством действия экономических субъектов, совершаемые в отношении валюты и валютных ценностей и подлежащие государственному регулированию и контролю для защиты национальной валюты <33>. Н.В. Сапожников определяет валютную операцию как совокупность юридических и фактических действий участников валютных отношений, регламентированных частноправовыми и публично-правовыми нормами и направленных на возникновение, изменение или прекращение прав и обязанностей относительно валютных ценностей <34>. По мнению А.С. Селивановского, валютная операция - это совокупность юридических и фактических действий участников валютных отношений, направленных на возникновение, изменение или прекращение прав собственности, а в некоторых случаях - иных прав на валютные ценности, а также на денежные средства в валюте Российской Федерации при осуществлении расчетов между резидентами и нерезидентами, регламентированных частноправовыми и публично-правовыми нормами <35>. С точки зрения А.В. Емелина, валютные операции - это юридически значимые действия субъектов публичного и частного права, как связанные, так и не связанные с заключением сделок, ведущие либо к изменению субъекта вещных прав на валютные ценности, либо к трансграничному перемещению валютных ценностей <36>. Н.Н. Косаренко рассматривает валютную операцию как комплекс действий резидентов и нерезидентов, совершаемых с валютными ценностями, как правило, в форме различного рода сделок, существенной чертой которых выступает движение валютных ценностей в виде перехода права собственности на них и (или) их физического перемещения <37>. Л.Г. Вострикова исходя из того, что валютная операция - это не только действие (бездействие), совершаемое резидентами и нерезидентами как участниками гражданских правоотношений, но и иные действия, не имеющие никакого отношения к гражданско-правовому регулированию, дает следующее определение: валютные операции - это действия резидентов и нерезидентов по владению, пользованию и распоряжению валютными ценностями, действия нерезидентов по владению, пользованию и распоряжению валютой Российской Федерации и внутренними ценными бумагами, действия резидентов по приобретению у нерезидентов или отчуждению в пользу нерезидентов валюты Российской Федерации и внутренних ценных бумаг и действия резидентов по ввозу в Россию и вывозу из нее внутренних ценных бумаг и валюты Российской Федерации <38>. А. Харатян выделяет следующие особенности валютных операций:
- это действия, как совершаемые в процессе осуществления гражданско-правовых сделок, так и не имеющие никакого отношения к сделкам;
- субъектами валютной операции являются резиденты и нерезиденты;
- большинство валютных операций осуществляется исключительно через уполномоченные банки;
- наличие в отношении их специального источника права - Закона о валютном регулировании и контроле;
- регистрационный или разрешительный порядок их совершения;
- все валютные операции выступают объектом особого государственного контроля, осуществляемого специальными субъектами - органами и агентами валютного контроля.
<31> Бублик В.А. Гражданско-правовое регулирование внешнеэкономической деятельности в Российской Федерации: проблемы теории, законотворчества и правоприменения: Монография. - Екатеринбург: Изд-во УрГЮА, 1999.
<32>
<33> Трапезников В.А. Валютное регулирование в международном инвестиционном праве. - М.: Волтерс Клувер, 2004.
<34> Сапожников Н.В. Валютные операции коммерческих банков. - М.: Юристъ, 1999.
<35> Селивановский А.С. Комментарий к Закону РФ "О валютном регулировании и валютном контроле". - М., 2000.
<36> Тосунян Г.А., Емелин А.В. Валютное право Российской Федерации. Учеб. пособие. - 2 изд., испр. и доп. М.: Дело (Сер. "Банковское и финансовое право"). 2004. С. 368.
<37> Косаренко Н.Н. Валютное право: курс лекций. - М.: Флинта, МПСИ, 2006.
<38> Вострикова Л.Г. Валютное право. Учеб. пособие для вузов. - М.: ЗАО "Юстицинформ", 2006.
В результате своих умозаключений названный автор приходит к выводу, что валютная операция - самостоятельная публично-правовая категория <39>. Такой же вывод делает и Л.Г. Вострикова, которая считает, что валютная операция является категорией публичного права, поскольку при ее совершении наблюдается наличие публичного интереса, что выражается в специальном субъектном составе (резиденты, нерезиденты, уполномоченные банки); в установлении требования о проведении валютных операций через уполномоченные банки; в том, что они выступают предметом особого государственного контроля <40>.
<39> Харатян А. О понятии и видах валютных операций // Законодательство и экономика. 1999. N 9.
<40> Вострикова Л.Г. Указ. соч.
В связи с тем что в большинстве определений понятия "валютная операция" авторы используют такую базовую категорию гражданского права как сделка, представляется целесообразным проанализировать их точки зрения по вопросу соотношения валютной операции со сделкой. На основании действующего валютного законодательства А. Ялбулганов и Е. Шаманова делают вывод о том, что валютная операция носит характер производной от валютной сделки <41>. Н.Ю. Рассказова отмечает, что хотя понятие "операция" не совпадает с понятием "сделка", оба термина значимы именно в связи с гражданским оборотом <42>. По мнению Г.А. Корнийчука, иностранная валюта может являться предметом сделки или средством платежа (расчета) <43>. О.М. Крылов подчеркивает, что валютные операции могут осуществляться сторонами не только в рамках сделки, имеющей гражданско-правовую природу, но и в рамках иных правоотношений <44>. Авторы учебника "Валютное право России" прямо указывают, что валютные операции могут быть как действиями субъектов по исполнению заключенных сделок, так и непосредственно самими сделками <45>. А.М. Эрделевский, придерживаясь аналогичной позиции, приводит пример о том, что заключение договора банковского счета не является валютной операцией, так как данный договор является консенсуальным, и напротив, заключение договора банковского вклада следует рассматривать как валютную операцию, поскольку последний считается заключенным в момент поступления в банк суммы вклада (ст. 834 ГК РФ) <46>. Н.В. Сапожников считает, что под приобретением в смысле проведения валютной операции следует понимать получение в собственность, хозяйственное ведение или оперативное управление объекта (объектов) валютной операции, а под отчуждением - действия по прекращению указанных вещных прав <47>. Из предложенного автором определения приобретения и отчуждения не ясно, охватывается ли данными понятиями совершение сделки либо они ограничиваются только ее исполнением.
<41> Ялбулганов А., Шаманова Е. Валютные операции: вопросы терминологии // Капитал и право. 2005. N 8.
<42> Рассказова Н.Ю. Вексель, номинированный в иностранной валюте, как объект гражданского оборота // Хозяйство и право. 2000. N 3.
<43> Корнийчук Г.А. Комментарий к Федеральному закону "О валютном регулировании и валютном контроле" (постатейный). - М.: Ось-89, 2006.
<44> Крылов О.М. Фискальные валютные операции // Законодательство и экономика. 2004. N 7.
<45> Дорофеев Б.Ю., Земцов Н.Н., Пушин В.А. Валютное право России. Учеб. для вузов. - М.: Норма, 2005.
<46> Эрделевский А.М. Комментарий к Федеральному закону "О валютном регулировании и валютном контроле" (постатейный) // Хозяйство и право. 2004. N 7. Специальное приложение.
<47> Комментарий к Федеральному закону "О валютном регулировании и валютном контроле" (постатейный) / Д.Г. Алексеева и др. - М.: Волтерс Клувер, 2004.
Отсутствие единого подхода к определению соотношения рассматриваемых понятий наблюдается не только в доктрине, но и в судебной практике. Высший Арбитражный Суд РФ в Информационном письме от 31 мая 2000 г. N 52 рассматривает валютные операции как самостоятельные сделки, непосредственным результатом которых является переход прав на валютные ценности к другому лицу. К таким сделкам ВАС РФ относит: сделки по расчетам в иностранной валюте - платежи (п. 12), перевод иностранной валюты в качестве платежа (п. 17). Данные сделки рассматриваются отдельно от гражданско-правовых сделок, являющихся основанием их совершения, и не влекут недействительности последних (п. п. 16 и 17).
Аналогичной позиции придерживался Президиум Высшего Арбитражного Суда РФ при рассмотрении конкретных дел (Постановление от 24 ноября 1998 г. N 1699/98 <48>). В то же время арбитражные суды в ряде случаев не рассматривали валютные операции как сделки, что являлось основанием для вынесения судебных актов по спорам о взыскании в доход государства всего полученного по сделкам, не соответствующим валютному законодательству, в пользу хозяйствующих субъектов. В последующем такие судебные акты отменялись Президиумом Высшего Арбитражного Суда РФ в связи с нарушением при их вынесении валютного законодательства (см. например, Постановления Президиума Высшего Арбитражного Суда РФ от 2 февраля 1999 г. N 3710/98 и от 22 июня 1999 г. N 622/98 <49>). В судебной практике при разрешении споров, возникающих в процессе проведения валютных операций, в качестве сделки рассматриваются различные действия хозяйствующих субъектов:
- зачисление иностранной валюты на счет в уполномоченном банке;
- получение иностранной валюты;
- распоряжение заемной суммой в иностранной валюте в виде поручения перечислить ее третьему лицу;
- уступка права требования по обязательству в иностранной валюте;
- заключение договора;
- расчеты по денежным обязательствам.
<49> Вестник ВАС РФ. 1999. N 10.
Как указано выше, не все арбитражные суды придерживаются позиции, в соответствии с которой валютная операция рассматривается как сделка. Так, в своем Постановлении от 15 февраля 1999 г. по делу N Ф04/289-29/А45-99 Федеральный арбитражный суд Западно-Сибирского округа согласился с выводами суда первой и апелляционной инстанций о том, что сами по себе операции, связанные с расчетами в иностранной валюте за оказанные услуги, не могут быть отнесены к категории сделок, понятие которых дано в ст. 153 ГК РФ. В Постановлении от 13 мая 2002 г. по делу N А42-2921/01-25 Федеральный арбитражный суд Северо-Западного округа указал, что при проведении расчетов в иностранной валюте закон рассматривает как валютную операцию платеж, а не гражданско-правовые сделки, послужившие основанием для его совершения. В Постановлении Федерального арбитражного суда Северо-Кавказского округа от 14 апреля 2003 г. по делу N Ф08-1055/2003 признан правильным отказ в иске о признании валютных операций недействительными сделками, так как платежи в иностранной валюте представляют собой исполнение обязательств по ранее заключенной сделке, но не самостоятельные сделки. В Постановлении от 3 августа 2000 г. по делу N Ф08-1951/2000 Федеральный арбитражный суд Северо-Кавказского округа указал, что валютными операциями в кредитном договоре являются выдача кредита в иностранной валюте, его получение, последующие платежи в погашение кредита. Постановлением Федерального арбитражного суда Уральского округа от 7 февраля 2002 г. по делу N Ф09-103/02-ГК отказано в иске о признании недействительными сделок (валютных операций) по переводу нерезиденту денежных средств в иностранной валюте на том основании, что выплата дивидендов сделкой не является. В Постановлении Федерального арбитражного суда Центрального округа от 5 октября 2001 г. по делу N А68-175/АП-01 указано, что валютные операции совершаются при исполнении гражданско-правовых сделок.
В легальном перечне валютных операций как сделки могут быть квалифицированы только приобретение и отчуждение валютных ценностей, валюты Российской Федерации и внутренних ценных бумаг, а также заключение договора с банком в целях осуществления платежа в иностранной валюте. Исходя из того, что валютная операция является понятием публичного права, а формулировка этого понятия преследует цель определить перечень действий, охватываемых валютным регулированием, можно предположить, что акцент должен быть сделан не на заключении сделок по приобретению или отчуждению, проведению расчетов, а на передаче (перечислении) иностранной валюты. Соответственно, валютную операцию не следует рассматривать как сделку.
Подтверждение такой позиции можно найти и в судебной практике. В Постановлении от 18 августа 1999 г. по делу N КА-А40/2599-99 Федеральный арбитражный суд Московского округа указал, что гражданско-правовые сделки, послужившие основанием для совершения валютной операции, таковыми (валютными операциями) не являются. По мнению Федерального арбитражного суда Северо-Западного округа, выраженному в Постановлении от 24 января 2003 г. по делу N А56-22836/02, договор сам по себе не является валютной операцией и не нарушает валютного законодательства, поэтому оценке подлежит не договор, а валютная операция, совершенная в его исполнение и имеющая своим непосредственным результатом переход права собственности на валютные ценности к другому лицу.
Помимо термина "валютная операция" в юриспруденции используется термин "валютная сделка". Так, А.А. Малиновский и В.М. Малиновская определяют сделки с валютными ценностями как действия граждан и (или) юридических лиц по купле-продаже валютных ценностей, их обмену или использованию в качестве средства платежа <50>. А.В. Емелин считает, что валютные сделки следует рассматривать как сделки, регулируемые нормами гражданского, международного частного и международного публичного права, осложненные иностранным (валютным) элементом, т.е. имеющие в качестве непосредственного объекта, средства обращения или средства платежа валютные ценности, и в рамках которых предполагается совершение сторонами по сделке хотя бы одной валютной операции <51>. Выделение понятий "валютная сделка" и "валютная операция" объективно обусловлено тем, что большинство валютных операций осуществляется в связи с гражданско-правовыми сделками. В зависимости от исполнения иностранной валютой той или иной функции в обязательстве можно выделить сделки, предметом которых является иностранная валюта как самостоятельный наряду с деньгами объект гражданских прав, и сделки, в которых иностранная валюта выполняет функцию средства платежа (выступает разновидностью денег).
<50> Комментарий к Таможенному кодексу Российской Федерации / Под ред. А.Н. Козырина. - М., 1996.
<51> Тосунян Г.А., Емелин А.В. Указ. соч. С. 368.
Часть 9 п. 1 ст. 1 Закона о валютном регулировании устанавливает перечень действий, подпадающих под понятие "валютная операция". Этот перечень включает не только действия хозяйствующих субъектов, связанные с оборотом иностранной валюты, но и фактические действия по ее перемещению - ввоз на таможенную территорию Российской Федерации и вывоз с таможенной территории Российской Федерации, перевод со счета на счет одного и того же лица. Квалификация тех или иных действий хозяйствующих субъектов как валютной операции является средством реализации общественного интереса, имеющим публично-правовую природу. Использование в правовом регулировании обязательств в иностранной валюте характерного для публичного права режима "запрещено все, что прямо не разрешено" для упорядочения внешнеэкономической деятельности должно быть ограничено путем установления оснований его применения. Поэтому предпочтительнее предусматривать в законе закрытый перечень конкретных действий, включаемых в понятие "валютной операции". В случае включения в закон общего определения рассматриваемого понятия, в каждом случае правоприменитель будет вынужден квалифицировать те или иные действия в качестве валютной операции. Следовательно, применение соответствующей нормы будет зависеть от субъективного усмотрения государственного органа, что может негативно сказаться на реализации и частных, и публичных интересов в валютной сфере. Отсутствие целесообразности принятия легального определения валютной операции не является основанием для отказа от его формулировки в правоведении. Основываясь на вышеизложенном, определим валютные операции как прямо предусмотренные валютным законодательством действия резидентов и нерезидентов, предметом которых являются валютные ценности, валюта Российской Федерации и внутренние ценные бумаги.
В соответствии с ч. 9 п. 1 ст. 1 Закона о валютном регулировании использование иностранной валюты при осуществлении платежей по денежным обязательствам является одним из видов валютных операций. Основываясь на том, что исполнение обязательства в иностранной валюте состоит из совокупности сделок и юридических поступков, а валютная операция не является сделкой, можно сделать вывод о том, что не все действия должника по исполнению обязательства в иностранной валюте охватываются понятием валютной операции. К валютным операциям относятся только передача наличной иностранной валюты, списание безналичной иностранной валюты со счета должника, зачисление ее на счет кредитора. Соответственно, понятие "исполнение обязательства в иностранной валюте" совпадает с понятием "валютная операция" только при наличных расчетах. При осуществлении безналичных расчетов данные понятия не совпадают - валютными операциями признаются не все действия, составляющие исполнение обязательства в иностранной валюте. В свою очередь, проведение валютной операции по использованию иностранной валюты в качестве средства платежа невозможно без совершения иных действий, осуществляемых в процессе исполнения обязательства в иностранной валюте. Поэтому все отношения, возникающие в ходе исполнения обязательства в иностранной валюте, являются объектом валютного регулирования и, следовательно, характеризуются особым правовым режимом.
И.В.Сливкин
Заместитель начальника
правового управления
ОАО "Запсибгазпром"
В российской цивилистике отсутствует глубокое исследование понятия исполнения обязательства и его природы. Этот вопрос часто затрагивается попутно или весьма поверхностно. Относительно же тезиса: исполнение обязательства является сделкой, высказывается сожаление о том, что этот тезис не стал предметом пристального внимания юристов-практиков . К этому нужно добавить, что эта проблема не стала предметом пристального внимания не только юристов-практиков, но и российских юристов-теоретиков.
Нередко и в учебной литературе при изложении понятия исполнения обязательства природа соответствующих действий не раскрывается . Хотя последнее, может быть, в чем-то оправданно, поскольку вопрос этот является чрезвычайно сложным и неясным в гражданском праве, но попытаться прояснить его в учебной литературе для студентов значило бы утяжелить изложение, запутать студента и тем самым более навредить, чем помочь в усвоении материала.
В юридической литературе нет единства мнений по поводу правовой природы исполнения. Пожалуй, все единодушны только в том, что надлежащее исполнение прекращает обязательство, однако что представляет собой исполнение обязательства, ученые видят по-разному. Есть даже такое вполне справедливое заключение: является ли исполнение юридическим действием, сделкой или чем-то иным, составляет глобальную проблему .
Сказанное в общем можно отнести не только к российской науке гражданского права, но и к зарубежной. «В буржуазной цивилистической литературе, - писал С.К. Май, - имеются различия во мнениях по вопросу о том, как следует юридически квалифицировать исполнение обязательства: видеть ли в таком исполнении своего рода договор между должником и кредитором, усматривать ли в нем наличие соответствующих односторонних действий должника или кредитора или же, наконец, считать, что исполнение представляет собою юридический факт, не носящий непременно характера правовой сделки» .
Забегая несколько вперед, следует заметить, что исторические данные об исполнении обязательств, особенно об исполнении договора купли-продажи, свидетельствуют о том, что эти действия не рассматривались как просто фактические действия, особенно на начальном этапе развития общественных отношений. Здесь можно говорить о придании исполнению сакральности. В последующем они стали облекаться в специальную юридически значимую форму (свидетели, обряды).
Наличие определенных обычаев, ритуалов подтверждает не только суеверия наших предков, силу традиции, но и юридический, формальный характер самого исполнения. Если исполнение соединено с ритуалом, своего рода небольшим представлением, часто с метафизической окраской, или более банально, соединено с угощением одной стороны другой, нередко в присутствии свидетелей, то это исполнение, приобретающее характер публичного события, служащего доказательством исполнения, - в памяти людей хранится дольше, чем если бы вещь была просто передана из рук в руки и эта передача не была бы обставлена чем-то запоминающимся. Хотя даже в русском языке сохранилось некоторое противоречие в этом смысле. С.В. Пахман доносит до нас следующие обычаи исполнения договора купли-продажи: «Передача сопровождается обыкновенно некоторыми, особыми для того или другого рода вещей, обрядностями» .
Так, во многих местностях существует обычай передавать проданную вещь «из полы в полу»: передача, совершенная таким способом, признается формой окончательного совершения купли-продажи» . Между тем в толковом словаре разъясняется, что устаревшее значение слов «из полы в полу передать» состоит в следующем: передать из рук в руки и тайно . Думается, что при исполнении обязательства добросовестные стороны, и в особенности должник, заинтересованы чаще в публичности своих действий, нежели к сохранению их в тайне.
Опять же у С.В. Пахмана находим указание на следующее обыкновение: «При покупке лошади соблюдаются некоторые особенные формы передачи. Так, в Архангельской губернии покупатель берет повод купленной лошади и обводит ее кругом себя три раза, приговаривая: «как старому хозяину служила, так и мне послужи» . Здесь скорее больше суеверия, чем правового аспекта. В самом деле и до сих пор довольно распространена привычка, а то и народный обычай, что покупку надо непременно «обмыть», дабы вещь служила исправно и долго.
Стороны совершают эти действия не бесцельно, в основе лежит юридическая цель. Следовательно, данные действия можно рассматривать как односторонние сделки, поскольку для возникновения определенных юридических последствий достаточно волеизъявления одной стороны . Например, должник надлежаще предлагает кредитору исполнение. Этот факт уже сам по себе имеет юридическое значение, поскольку снимает с должника ответственность за неисполнение, причем независимо от воли кредитора, независимо от действий последнего: даже если он не примет исполнения должник, не понесет ответственности за неисполнение обязательства.
С точки зрения позитивного российского права юридически значимые последствия предложения исполнения можно, например, увидеть в п. 1 ст. 313 ГК РФ, согласно которому надлежаще предложенное третьим лицом за должника исполнение влечет обязанность кредитора его принять. Отрицание за действиями по предложению и принятию исполнения характера сделки требует объяснения того обстоятельства, что формально подпадающее под определение сделки явление вычленяется из этого института, отправляясь в неизведанную сферу юридических фактов, не имеющих ни понятия, ни характеристики.
Таким образом, обязательство прекращает надлежащее исполнение, которое, как правило, охватывает собой предложение исполнения должником и его принятие кредитором. Исключение составляет субститут принятия исполнения - передача его в депозит при наличии установленных в законе оснований. Вместе с тем действия должника и действия кредитора, составляя единый волевой акт, имеют и самостоятельную правовую природу. Это юридические действия, поскольку они влекут известные юридические последствия. Они обладают свойством их юридической направленности.
Вопрос о правой природе действий, составляющих исполнение обязательства, является весьма спорным. Его правильное разрешение важно не только для теоретического осмысления понятия обязательства, но и для разрешения практических споров, возникающих в связи с исполнением обязательств. Основной вопрос, дискутирующийся в литературе относительно природы исполнения обязательства, заключается в следующем: является ли действие по исполнению обязательства гражданско-правовой сделкой?Довод о том, что исполнение обязательства представляет собой самостоятельную сделку, весьма часто становится предметом обсуждения в конкретных судебных спорах, целью которых является оспаривание не договора (либо иного основания, породившего обязательства), а действий по его исполнению.
Суды этот подход разделяют далеко не всегда. Например, судами неоднократно обсуждался вопрос о том, является ли сделкой платеж, т.е. действие, направленное на исполнение денежного обязательства. Суды весьма единодушно отвечают на этот вопрос отрицательно. Так, по одному из налоговых споров окружной суд указал, что истец (налоговый орган), предъявивший требование о признании недействительными платежей по договору субподряда, фактически оспаривает не сделку, породившую денежные обязательства (договор субподряда), а банковские операции, совершенные в его исполнение. Между тем, как указал окружной суд, исполнение обязательства не является сделкой, и потому оно не может быть признано недействительным. На этом основании суд кассационной инстанции согласился с нижестоящими судами, которые в удовлетворении исковых требований отказали (см. постановление ФАС ЗСО от 29.06.2006 NФ04-041/2006(24061-А81-11)).
В другом деле, на этот раз о несостоятельности, окружной суд отказал в иске арбитражному управляющему, просившему признать платеж, совершенный в период наблюдения, недействительной сделкой. Окружной суд констатировал, что оспариваемые действия не являются сделкой, поскольку обязанность перечислить денежные средства возникла у должника в силу договора и является по существу действием по исполнению обязательства, не порождающим возникновение гражданских прав и обязанностей (см. постановление ФАС ПО от 26.04.2006 NА12-25485/05-с35).
В более раннем споре, также возникшем в деле о несостоятельности, другой окружной суд сделал похожий вывод. Истец заявил требования о признании недействительной сделки, влекущей предпочтительное удовлетворение требований одних кредиторов перед другими. Истец полагал, что такой сделкой является перечисление денежных средств банку, в котором несостоятельному должнику была открыта кредитная линия. Суды первой и апелляционной инстанций согласились с истцом и признали, что перечисление денежных средств банку подпадает под признаки сделки, установленные ГК. Кроме того, суд первой инстанции указал, что содержание п.3 ст.159 ГК свидетельствует о том, что исполнение договора также является сделкой. Однако эти выводы нижестоящего суда кассационная инстанция посчитала неверными. Окружной суд указал, что возврат денежных средств представляет собой исполнение обязательства по договору об открытии кредитной линии. Ссылку суда на ст.159 ГК окружной суд также признал неверной и разъяснил, что в этой норме законодатель имел в виду прекращение обязательства каким-либо иным способом, чем это предусмотрено тем договором, который исполняется. Судебные акты об удовлетворении иска были отменены, в иске было отказано (см. постановление ФАС МО от 29.04.2004 NКГ-А40/2896-04).
В еще одном споре судом был сделан следующий вывод о природе платежа (на этот раз – по векселю): совершение векселедателем платежа по векселю при его предъявлении является надлежащим исполнением вексельного обязательства, а не самостоятельной сделкой (см. постановления ФАС ЗСО от 09.03.2006 NФ04-824/2006(20177-А81-30); от 21.03.2006 NФ04-1520/2006(20795-А81-30); см. также постановления ФАС ПО от 16.05.2001 NА55-10583/00-27; ФАС ВВО от 19.06.2001 NА29-7784/00-2э).
Достаточно спорным является вопрос о том, можно ли признать сделкой действие, направленное на исполнение учредительного договора (т.е. передачу имущества в качестве оплаты долей в уставном капитале (акций) юридического лица). Ответы окружных судов на этот вопрос уже не так единодушны. Например, существует достаточно большой массив дел, в которых суды признают такую передачу исполнением обязательств, возникающих из учредительного договора, и на этом основании отрицают за этим действием характер сделки. Так, по одному из дел суд указал, что требование о применении последствий недействительности передаточного акта, является неправомерным, поскольку передача имущества в уставный капитал создаваемого общества не является сделкой как таковой (см. постановление ФАС ВСО от 08.12.2005 NА74-143/2005-Ф02-5466, 5467/05-С2).
В другом деле окружной суд счел, что передача имущества в уставный капитал вновь созданного общества сама по себе сделкой не является, а представляет собой действие по исполнению сделки – учредительного договора о создании ООО. Это, в свою очередь, означает, что указанное действие не может быть признано недействительным (см. постановление ФАС МО от 07.10.2003 NКГ-А41/7410-03). Аналогично и в другом деле – суд указал, что передача спорного имущества в уставный капитал ООО является не самостоятельной сделкой, а исполнением обязательства учредителя ООО, возникшего из учредительного договора (см. постановление ФАС СЗО от 10.03.2006 NА21-2745/03-С2).
Имеется и обратная практика. Так, например, в одном деле окружной суд сделал следующий вывод: передача имущества в уставный фонд является сделкой – действием, направленным на отчуждение имущества, т.е. на прекращение права собственности у одного лица и возникновение этого права у другого (см. постановление ФАС СКО от 02.06.1999 NФ08-987/99). В другом деле окружной суд отменил судебные акты и направил дело на новое рассмотрение, предложив суду первой инстанции рассмотреть вопрос о признании действия по внесению имущества в уставный капитал самостоятельной сделкой (см. постановление ФАС МО от 24.08.2004 NКГ-А41/6895-04).
Не имеет однозначного разрешения и вопрос о том, можно ли признать сделкой передачу имущества во исполнение договора купли-продажи. В одном из дел суд указал, что такая передача имущества сделкой не является (см. постановление ФАС МО от 01.03.2006 NКГ-А41/1051-06). Схожее разъяснение было дано другим окружным судом: акт приема-передачи является техническим документом, подтверждающим исполнение сделки. Однако передача спорного имущества сделкой не является (см. постановление ФАС УО от 17.01.2005 NФ09-4441/04ГК). В еще одном деле суд пришел к такому же выводу: судами первой и апелляционной инстанций сделан правильный вывод о том, что передача имущества сделкой не является, а произведена во исполнение решения совета директоров АО (см. постановление ФАС УО от 21.08.2001 NФ09-1333/01ГК).
Существует и иная практика. Например, в деле о признании недействительной передачи имущества во исполнение обязательства, порожденного административным актом, суд указал, что по своей юридической природе передача имущества является сделкой, поскольку относится к числу действий, направленных на возникновение, изменение или прекращение гражданских правоотношений. Передача имущества направлена на прекращение вещных прав у одного лица и возникновение их у другого (см. постановление ФАС СКО от 01.11.1999 NФ08-2283/99). Схожий вывод был сделан другим окружным судом. Исследовав материалы дела, суд пришел к выводу о том, что передача имущества, оформленная актом приема-передачи, соответствует критериям ст.153 ГК и является сделкой (см. постановление ФАС УО от 26.06.2006 NФ09-5309/06-С3; ср. также постановления ФАС ВСО от 21.01.2005 NА19-16574/04-22-Ф02-5722/04-С2; ФАС ВСО от 14.02.2005 NА33-438/04-С1-Ф02-83/05-С2; ФАС ЗСО от 07.12.2005 NФ04-7754/2005(16402-А27-38)).
Весьма последовательно признает сделкой исполнение обязательства по передаче имущества ФАС СКО. Например, по одному делу этот суд указал, что передача имущества в погашение задолженности подпадает под признаки сделки (ст.153 ГК), поскольку это действие направлено на прекращение обязательств (см. постановление от 11.11.1997 NФ08-1469/1997).
Более подробное объяснение того, почему исполнение договора купли-продажи является самостоятельной сделкой, ФАС СКО дал в другом, более позднем деле. Согласно ст.153 ГК передача имущества является сделкой, поскольку относится к разряду действий, направленных на установление, изменение или прекращение правоотношений. В силу ст.161 и 162 ГК передача имущества от одного лица к другому должна была совершаться в простой письменной форме, однако несоблюдение этой формы, в том числе формы, установленной правилами бухгалтерского учета, не влечет недействительности сделки и не лишает стороны права ссылаться в подтверждение сделки на другие доказательства (кроме свидетельских показаний) (см. постановление ФАС СКО от 21.06.1999 NФ08-1072/99). Как видим, в этом деле суд не только сделал вывод о том, что передача имущества является самостоятельной сделкой, но и применил к ней правила о форме сделок и последствиях ее несоблюдения.
Развитие правоприменительной практики, в том числе практики применения Федерального закона от 26 октября 2002 г. № 127-ФЗ «О несостоятельности (банкротстве)», делает актуальным вопрос о допустимости оспаривания действий, составляющих исполнение обязательства. Нельзя отрицать тот факт, что на отечественную доктрину немалое влияние оказали положения германской доктрины о классификации сделок на обязательственные и распорядительные (разновидностью распорядительных сделок являются вещные договоры).
Германские юристы определяют обязательственную сделку как основание возникновения обязательства, вещную сделку -- как форму перехода или обременения вещного права. Вещная сделка как разновидность распорядительных сделок (Verfugungsgeschafte) определяется как сделка, посредством которой переносится, обременяется, прекращается вещное право1. Принцип разъединения, принятый в германской цивилистике, означает, что действительность вещной сделки не зависит от действительности обязательственной сделки. Иное может быть предусмотрено соглашением сторон. Содержание распорядительной сделки определяется как волеизъявление, непосредственно вызывающее утрату или обременение права или переход либо обременение уже установленного ранее вещного права.
Вещная сделка действительна только тогда, когда лицо, передающее (устанавливающее) право, этим правом обладает. Напротив, обязательственная сделка действительна даже в том случае, когда лицо, принимающее на себя обязанность передать вещь в собственность или ограниченное вещное право, в момент заключения сделки не является собственником.
В германской доктрине понятие «вещный договор» подвергнуто критике. Вызывает сомнение вывод о том, что вещный договор -- это самостоятельное волеизъявление. Еще Г. Дернбург писал, что воля передать право собственности при передаче почти никогда специально не выражается, о ней судят по содержанию обязательственной сделки, лежащей в основе приобретения права собственности. Этот вывод Г. Дернбурга подтверждает весьма выразительная редакция § 929 Германского гражданского уложения (далее -- ГГУ): для передачи права собственности на движимую вещь необходимо, чтобы собственник передал вещь приобретателю, и оба они были согласны, что право должно перейти. К. Цвайгерт и Х. Кетц отмечают, что «характеристика исполнения как сделки несколько искусственна»5.
При оценке германского учения о вещном договоре нужно отметить следующие обстоятельства:
- 1) вещный договор существует наряду с передачей, дополняя ее;
- 2) вещный договор зачастую «затеняет» собой обязательственную сделку (что следует, в частности, из содержания § 929 ГГУ);
- 3) понятие вещного договора различными способами приспосабливается к ситуациям возникновения права собственности у приобретателя до или после передачи.
В последнем случае используется теория вещного договора под отлагательным условием (§ 449 ГГУ). Представляется, что есть основания с определенным сомнением отнестись к целесообразности использования разработанного германской цивилистикой учения о вещном договоре в отечественной доктрине.
В отечественной цивилистике имеются две основные точки зрения о понятии вещной сделки. Первая точка зрения состоит в том, что передача вещи -- это вещный договор или вещная сделка. Эта точка зрения в дореволюционной литературе отстаивалась, в частности, В.М. Хвостовым, Ю.С. Гамбаровым, И.Н. Трепициным.
Е.А. Флейшиц определила вспомогательные сделки как сделки, которые совершаютсядля реализации ранее существовавшего между сторонами правоотношения, в частности, для исполнения обязательства, и отнесла передачу к вспомогательным сделкам. При этом она отметила, что передача служит реализации правоотношений, существующих в силу основной сделки, и не является основанием приобретения.
Б.Б. Черепахин писал, что «важное значение имеет деление односторонних сделок на распорядительные и обязательственные. Распорядительные сделки приводят к абсолютно-правовым последствиям, в частности, к переносу или установлению права собственности, права залога, права на патент. Обязательственные сделки производят обязательственные последствия».
В современной цивилистике вывод о том, что передача -- это вещная (распорядительная) сделка, поддержан многими авторами, в числе которых: Д.О. Тузов, В. А. Слыщенков, В.В. Бердников, И.В. Бекленищева.
Д.О. Тузов, рассматривая последствия недействительности сделки, пишет: «Для применения реституции и конфискации необходимо, чтобы по недействительной сделке состоялось имущественное предоставление (хотя бы частичное). В противном случае ни реституция, ни конфискация невозможны. Поэтому данные меры являются правовыми последствиями безосновательного предоставления, а не той сделки, в связи с которой это предоставление совершено». И.В. Бекленищева под распорядительными договорами предлагает понимать «такие распорядительные акты, которые требуют выражения взаимной воли двух сторон и опосредуют переход от одного лица к другому имущественных прав».
Близкой данной точке зрения можно признать позицию С.В. Сарбаша, который избегает определения исполнения как вещной сделки, но поддерживает аргументы тех авторов, которые используют более широкое, чем вещный договор, понятие распорядительного договора.
В. Сарбаш определяет исполнение обязательства как особую правопрекращающую (ремисси- онную) двустороннюю вторичную сделку, включающую в себя волеизъявление сторон, направленное на исполнение обязательства. По мнению автора, исполнение, как сделка, не порождает никаких новых прав и обязанностей сторон по отношению друг к другу (т.е. не создает требования и долга). Правовым эффектом такой сделки является получение права на объект (для случаев, когда обязательство предусматривает передачу или создание прав) и прекращение обязательства исполнением.
Иная точка зрения о природе передачи вещи высказана О.А. Красавчиковым, который, в частности, писал: «Важнейшим юридическим поступком. является исполнение должником лежащей на нем по обязательству имущественной (а иногда и неимущественной) обязанности».
Т.И. Илларионова не признавала передачу сделкой, отмечая, что в обширной категории актов осуществления права и исполнения обязанностей не все действия требуют распространения на них режима сделок, поскольку они либо не наделены необходимой регламентирующей силой, либо на них распространяется иной правовой режим. М.И. Брагинский также рассматривает исполнение как юридический поступок, отмечая, что должник, который перевел банку сумму, соответствующую полученному кредиту, не вправе ссылаться на то, что он это сделал по ошибке. И.А. Полуяхтов предложил действие по исполнению обязательства считать распорядительным поступком.
Правоприменительная практика избегает использовать понятие сделки в отношении действия по исполнению обязательства. В частности, не применяется ст. 168 ГК к передаче имущества. Не признаются сделкой действия по зачислению денежных средств на счет, списанию денежных средств со счета. Проблема разграничения сделки и юридического поступка имеет важнейшее практическое значение. Вывод о том, что передача вещи -- это сделка, повлечет применение к передаче всех норм гражданского права о сделках, в том числе и норм об основаниях и последствиях недействительности сделки. При решении вопроса о допустимости самостоятельного оспаривания передачи высказываются противоположные выводы: одни авторы, в частности И.В. Бекленищева, считают, что передача вещи как распорядительная сделка может быть ничтожной и оспоримой; другие, например
С.В. Сарбаш, отмечают, что не все нормы гражданского законодательства о сделках применимы к передаче.
Так, С.В. Сарбаш пишет, что подведение исполнения под имеющееся регулирование известных гражданско-правовых институтов (сделок, договоров) приведет к негативному результату. Действия по исполнению обязательства не вполне подходят ни под нормативное регулирование сделок, ни под такое регулирование договоров. Но если исполнение обязательства вывести из- под регулирования позитивным правом соответствующих гражданско-правовых институтов (сделок, договоров), то оно в значительной степени окажется в правовом вакууме. Хотелось бы предложить несколько доводов в поддержку высказанного О.А. Красавчиковым вывода, согласно которому передача вещи во исполнение обязательства составляет юридический поступок.
Авторы, признающие исполнение обязательства сделкой, особое внимание обращают на волевой, правомерный характер исполнения обязательства. Однако юридический поступок, как и сделка, представляет собой волевое, правомерное действие. Волевой характер юридического поступка подчеркивался О.А. Красавчиковым. Такое восприятие поступка также бесспорно признается в современной литературе по теории государства и права.
Отличие юридического поступка от сделки состоит в факультативной направленности поступка на юридические последствия. Факультативность направленности передачи на юридические последствия можно проследить именно применительно к передаче, поскольку
С.В. Сарбаш отмечает направленность исполнения на прекращение обязательства, (эту направленность условно можно назвать «ретроспективной»), а В.В. Бердников, напротив, отметил направленность исполнения на возникновение у приобретателя права собственности («перспективная» направленность).
Следовательно, факультативность направленности воли при передаче состоит в том, что воля лица может быть направлена как на прекращение обязательства, так и на приобретение ограниченного вещного права или права собственности. Далее особенность передачи как юридического факта состоит в ее зависимости от основания приобретения права собственности. Б.Б. Черепахин отметил, что передача имеет не абстрактный, а казуальный характер, Е.А. Флейшиц подчеркнула, что передача не составляет «достаточного основания», титула владения.
Тем самым качество сделки признается за действием, которое само по себе, независимо от основной сделки, юридического последствия не имеет. Более того, передача не всегда выполняет и «транспортную» функцию (т.е. влечет переход права), поскольку в силу диспозитивности ст. 223 ГК РФ право собственности у приобретателя движимой вещи по договору может возникнуть в момент его заключения или в момент оплаты вещи, если это предусмотрено договором. Эти доводы не означают отрицания категории распорядительной сделки в целом. Хотелось бы лишь показать, что воля сторон передать (приобрести) вещное право формируется и выражается при совершении основной сделки; а система традиции «отодвигает» момент реализации этой воли. Имеет ли передача движимой вещи вещные последствия? Этот вопрос решается при заключении обязательственного договора. Следовательно, направленность воли имеет при передаче именно факультативное значение.
Вывод о том, что передача составляет сделку, повлечет серьезные практические затруднения. Возникнет необходимость дважды (при совершении обязательственной и вещной сделок) проверять право- и дееспособность стороны сделки, полномочия органа юридического лица; соблюдать организационные процедуры, которые требуются, например, в случае совершения хозяйственным обществом крупных сделок. Это усложнение неизбежно будет связано с дестабилизацией гражданского оборота, неуверенностью сторон правоотношения в наличии у них прав и обязанностей.
Получается, что не все нормы гражданского права о сделках могут быть применены к передаче. Но если признать, что передача является сделкой, то применять к ней только отдельные («избранные») нормы станет возможным лишь тогда, когда на это будет прямо указано в законе. В связи с этим возникает опасение, заключающееся в том, что первоначальная реакция правоприменителя на признание передачи вещи сделкой будет заключаться именно в применении к ней всех норм о порядке совершения крупной сделки, в которой имеется заинтересованность, об условиях действительности сделки, об одобрении сделки и т. п. Несомненно, такое «максимальное» применение норм о сделках в отношении передачи вещи не может не повлечь, как правильно пишет С.В. Сарбаш, нестабильности в экономике, незащищенности прав и законных интересов участников гражданского оборота.
Между тем еще М.М. Агарков признавал, что к юридическим поступкам могут применяться отдельные нормы гражданского законодательства о сделках, поскольку такой поступок, как и сделка, -- действие волевое. Также О.А. Красавчиков распространял на юридические поступки отдельные нормы о сделках, отмечая, например, что для совершения нематериальных поступков требуется наличие у лица дееспособности.
Учитывая особенности передачи вещи как действия, которое совершается во исполнение основной, первоначальной (обязательственной) сделки и не составляет (в отечественном законодательстве и отечественной доктрине) основания приобретения права (титула владения), отметим, что теоретической основой применения к передаче вещи отдельных норм гражданского права о сделках должно стать именно понятие юридического поступка.
С позиций юридической техники представляется более правильным вывод о том, что передача вещи составляет юридический поступок. Он позволит избежать «огульного» применения к ней всех норм о сделках и не помешает применению в отношении передачи вещи отдельных, точно определенных норм о сделках, прежде всего норм, затрагивающих субъективную сторону действия. Характеристика передачи вещи в качестве юридического поступка позволит избежать противоречия, состоящего в том, что сторона обязательства должна в обязательном порядке совершить передачу, и, следовательно, на значительное количество сделок не будет действовать принцип свободы договора.
С.В. Сарбаш видит в данной ситуации самоограничение субъекта договорных отношений собственной волей, сравнимое с самоограничением, вызванным предварительным договором. В таком случае, однако, может возникнуть проблема конкуренции требования о понуждении к заключению договора (ст. 445 ГК РФ) и об исполнении обязательства в натуре (ст. 398 ГК РФ). Особенно велика опасность такой конкуренции в том случае, если вещь передана в титульное владение третьего лица.
Квалификация исполнения обязательства в качестве сделки будет связана с целым рядом подобных вопросов и проблем, которые могут быть разрешены правоприменительной практикой. Для того чтобы избежать возможных затруднений, связанных с распространением на передачу вещи всех норм гражданского законодательства о сделке, и в то же время не оставлять без защиты сторону сделки в случае совершения такой передачи под влиянием насилия или угрозы, необходима, на наш взгляд, ее правовая квалификация в качестве юридического поступка, которая может стать основой применения к ней отдельных, строго определенных норм о недействительности сделки, что, в свою очередь, исключит неустойчивость судебной практики и позволит обеспечить сторонам сделки уверенность в защите их прав и законных интересов.
Представляется, что при определении юридического поступка слишком большое внимание обращается на субъективную сторону, отношение собственника и приобретателя к действию или бездействию. Признак направленности сделки на юридические последствия в результате подменяется признаком осведомленности лица о юридических последствиях действия или бездействия. Даже профессор В.А. Рясенцев, определяя юридическую природу признания долга, писал, что признание долга, по общему правилу, не является сделкой, так как «подавляющее большинство лиц, признающих свой долг, не имеют в виду перерыва исковой давности, поскольку не знают этого правила. Они подтверждают наличие обязанности».
Любой юридический поступок может быть отмечен хотя бы косвенным желанием юридических последствий либо сознанием их вероятности. При повышенном внимании к критерию направленности воли на юридические последствия среди правомерных действий практически не останется места для юридических поступков. В частности, показательно, что уничтожение вещи предлагается считать сделкой, так как право собственности -- это юридическое отношение, и, как следствие, уничтожение вещи направлено на прекращение правоотношения (т. е. юридические последствия)40. С таким максимальным расширением предметной области понятия сделки вряд ли можно безоговорочно согласиться.
Возможно, критерий направленности воли сторон на юридические последствия не стоит раскрывать через субъективное отношение лица к своему действию или бездействию. Соглашаясь с О.А. Красавчиковым в том, что юридический поступок является правомерным юридическим действием, с которым нормы права связывают юридические последствия независимо от того, было ли направлено это действие на указанные последствия или нет, можно высказать определенное предположение. Ключевое значение в разграничении юридических поступков и сделок принадлежит не субъективному отношению лица к своему правомерному действию, а указанию закона, который, в отдельных случаях, не принимает во внимание направленность воли сторон. Если это предположение верно, то критерий отграничения юридических поступков от сделок состоит именно в отсутствии проводимой законом связи между направленностью воли сторон на юридические последствия и юридическими последствиями. В таком случае можно выяснить, почему закон придает направленности воли сторон на юридические последствия только факультативное значение.
С.С. Алексеев, поддерживая предложенное М.М. Агарковым деление правомерных действий в зависимости от того, с каким конкретным его «элементом» связываются юридические последствия, отметил, что таким «элементом» может быть и направленность воли, и сам факт действия.
В зависимости от связи юридического поступка со сделкой или иным актом индивидуального регулирования можно различать две группы юридических поступков. К первой относятся юридические поступки, не направленные на реализацию акта индивидуального регулирования. Возможность совершения таких поступков предусмотрена законом. К ним относятся создание, переработка и уничтожение вещи, создание произведения литературы, науки или искусства. Поскольку результат юридического поступка (например, создание вещи) важен для третьих лиц сам по себе, вне зависимости от намерения лица, закон, как представляется, придает направленности воли лица на юридические последствия лишь факультативное значение. Ко второй группе относятся юридические поступки, направленные на реализацию акта индивидуального регулирования. Возможность совершения таких поступков предусмотрена не только нормами права, но и сделкой или иным актом индивидуального регулирования, они направлены на реализацию установленной ранее сторонами модели поведения. Сделкой или административным актом устанавливается не только возможность, но иногда и необходимость совершения юридического поступка, и, в частности, передача вещи является обязанностью продавца.
Обобщение норм гражданского законодательства об исполнении обязательства, нигде не называющих исполнение сделкой и не предполагающих ни самостоятельную оценку волеизъявления должника, совершающего исполнение ни проверку его право- и дееспособности, позволяет выдвинуть определенную гипотезу. В интересах сторон обязательства устанавливается опровержимая презумпция неизменности воли, т. е. предполагается, что воля сторон остается неизменной в течение всего срока действия обязательства, и эта воля направлена на исполнение.
Таким образом, сделка отличается от юридического поступка учитываемой законом направленностью на юридические последствия. Юридический поступок, в отличие от сделки, не выполняет функции поднормативной регламентации прав и обязанностей сторон. Определение передачи вещи как поступка поможет правильно отразить ее особенности, отмечая при этом, что она не составляет акт индивидуальной (поднормативной) регламентации прав и обязанностей сторон, а также снизить риск неправильного понимания гражданского законодательства субъектами гражданского оборота, избежать постепенного «смещения акцентов» с обязательственных сделок на передачу вещи (которое видится возможным с учетом определенной «инерции» юридического мышления). Также определение передачи вещи как поступка позволит избежать противоречивого вывода о том, что одна из сторон правоотношения (должник) сделку (передачу) совершить обязана (так как обязанность передать вещь следует из условий обязательства).
Наконец, если в германской доктрине XIX в. имелось разграничение сделок, направленных на хозяйственный результат (например, договор купли-продажи), и сделок, направленных исключительно на правовой результат (например, вещный договор, непосредственно влекущий право собственности)43, то современная отечественная доктрина не разрывает экономической и правовой цели обязательства. Следовательно, не совсем целесообразно разрывать сделку (например, договор купли-продажи) и ее правовой результат (возникновение у приобретателя права собственности).
Таким образом, передача вещи (как юридический поступок) и иные действия по исполнению обязательства не являются актом индивидуальной регламентации прав и обязанностей сторон. В целом, как представляется, признание передачи вещи юридическим поступком в большей степени отвечает общей задаче обеспечения стабильности гражданского оборота и создает уверенность сторон сделки в защите их прав и законных интересов.
Список использованной литературы:
- 1. Below, K.-H. Burgerliches Recht. Algemeiner Teil. Berlin, 1960. S. 85.
- 2. Capelle, K.-H. Burgerliches Recht. Sachenrecht. Wiesbaden, 1963. S. 12.
- 3. Василевская, Л. Ю. Учение о вещных сделках по германскому праву. М., 2004. С. 89.
- 4. Дернбург, Г. Пандекты. Вещное право. СПб., 1905. Т. 1, ч. 2. С. 113.
- 5. Слыщенков, В. А. Передача (traditio) как способ приобретения права собственности // Ежегод. сравнит. правоведения. 2001 год. М., 2002. С. 111.
- 6. Хвостов, В.М. Система римского права: учебник. М., 1996. С. 240-241; Гамбаров Ю.С. Гражданское право. Общая часть / под ред. В. А. Томсинова. М., 2003. 694-695; Трепицын И. Н. Переход права собственности на движимые имущества посредством передачи и соглашения. Одесса, 1903. 172-173.
- 7. Флейшиц, Е.А. Обязательства из причинения вреда и из неосновательного обогащения. М., 1961. С. 217.
- 8. Черепахин, Б.Б. Правопреемство по советскому гражданскому праву. М., 2001. С. 332.
- 9. Понятие вещной сделки и распорядительной сделки в данном случае соотносятся как часть и целое.
- 10. Тузов, Д.О. Отчуждение имущества неуправомо- ченным лицом: вопросы юридической квалификации договора // Законодательство. 2003. № 6.
- 11. Бердников, В.В. Распорядительная сделка // Законодательство. 2002. № 2. С. 16-22; № 3. С. 30-39.
- 12. Бекленищева, И.В. Понятие гражданско-правового договора (сравнительно-правовое исследование) : автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2004. С. 9.
- 13. Тузов, Д.О. Ничтожность и оспоримость сделок: классическая доктрина и проблемы российской цивилистики // Цивилистические записки: межвуз. сб. науч. тр. Вып. 2. М. ; Екатеринбург, 2002. С. 152.
- 14. Бекленищева, И. В. Указ. соч. С. 10.
- 15. Сарбаш, С.В. Исполнение договорного обязательства. М., 2005. С. 62-84.
- 16. Илларионова, Т.И. Сделки в механизме гражданско-правового регулирования общественных отношений // XXVII съезд КПСС и механизм гражданско- правового регулирования общественных отношений. Свердловск, 1988. С. 54.
- 17. Брагинский, М.И. Договорное право. Книга первая: Общие положения / М.И. Брагинский, В.В. Вит рянский. М., С. 449.
- 18. Полуяхтов, И.А. Гражданский оборот имущественных прав: автореф. дис. ... канд. юрид. наук. Екатеринбург, 2002. С. 7, 16.
- 19. Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 5 сентября 2005 г. № Ф09-2962/05-С3; постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 17 сентября 2001 г. № ФО9-1631/01 ГК // Справ.-правовая система «Гарант».
- 20. Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 4 июня 2003 г. № ФО9-1581/03 АК; постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 12 ноября 1997 г. № ФО9-616/97 АК // Справ.-правовая система «Гарант».
- 21. Постановление Федерального арбитражного суда Уральского округа от 30 июня 2003 г. № ФО9-1636/03 ГК // Справ.-правовая система «Гарант».
вещная сделка договор
